Исповедь торговца легалайзом: «Ларьки жгут из-за мафиозных разборок»

Мое рабочее место — помещение не больше пяти квадратных метров. На дверях решетка. Окон нет. Лишь маленькое отверстие, в которое просовывалась «рука берущая» с деньгами или вещами, в обмен на которые я даю дозу. Зарплата — около 20 евро за смену плюс премии, проценты, а делать практически ничего не надо...

…Обычный рабочий день. Тук–тук! В окошко стучится дедушка в разбитых очках. В руках у него альбом. Коллекция марок. Тема — советский космос. «Есть номерные блоки и ценные, редкие марки, — говорит. — Сынок, возьми, дай мне «полочку», другим расплатиться не могу». Звоню шефу, докладываю ситуацию. Тот ворчит и торгуется — не больше двух доз за альбом.

Старичок кивает, сделка совершена.

Таких клиентов в каждую мою смену заходило по нескольку человек. Несли все, что осталось, бывали такие, что и по два–три раза в день наведывались. Первый раз с деньгами, второй и третий — уже с барахлом. Я даже не спрашивал: «Это ваше?», не надеясь получить искренний ответ. Да это и не моего ума дело — шеф сказал брать вещами, вот я и брал.

К концу смены ларек потихоньку превращался в помесь ломбарда и погреба. В нем было все, начиная от часов и брендовых духов, от всевозможной мелкой бытовой техники до банок рассолов и варенья. Главное, чтобы в окошко пролезали. Дверь–то у меня на много замков была закрыта, разве что кирпичами не заложена.

Как хозяин этими вещами распоряжается — я не знаю. Но если он готов был отдавать дозу за банку огурцов, то сами можете себе представить себестоимость этой дозы. Она стремится к нулю! А значит, торговля «легальными» наркотиками не менее прибыльна, чем торговля наркотиками нелегальными. Это надо хорошо понимать, чтобы не строить иллюзий насчет борьбы с ними.

Внутренние правила

Мое рабочее место — помещение не больше пяти квадратных метров. На дверях решетка. Окон нет. Лишь маленькое отверстие, в которое просовывалась «рука берущая» с деньгами или вещами, в обмен на которые я даю дозу. Ни туалета, ни мебели. В таких условиях, напоминающих тюремную камеру, я добровольно отбывал по 12 часов.

Но я не жаловался. Устроился на такую работенку через знакомых, торгующих на других точках. В основном это мои сверстники, молодые парни 20–24 лет из не слишком благополучных семей. Хотя встречались и вполне приличные ребята, и даже девушки. Что подкупало — так это зарплата. Около 20 евро за смену плюс премии, проценты, а делать практически ничего не надо. А где еще в нашей стране человеку без образования найти такую непыльную и прибыльную работу? Отсидишь свои часы — и свободен. Тем более рабочие будни всегда проходили весело — заходили напарники, и мы с ними частенько выпивали. Так проще закрывать глаза на то, что происходит.

Я имел дело только со своим непосредственным шефом — помощником хозяина моего ларька. Он не особо интересовался тем, кто я и чем до этого занимался. Опыт работы тут вообще не нужен. Нехитрому ремеслу меня обучили за пять минут. Главное шеф оставил напоследок:

— Когда к тебе постучатся, сначала смотри, кто там. Если видно, что наш клиент — а это сразу видно, — просто берешь деньги и отдаешь товар. А если кто–то «свеженький» или подозрительный, то сначала пробей чек. Карточку кассира я тебе потом сделаю и привезу.

Первым правилом было никогда никого не впускать. Правило это, как я уже сказал, нарушалось мною неоднократно — ради веселой компании. Второе — не продавать одному человеку больше одного пакетика спайса за раз. То есть покупатель мог выбрать любой «чек» от 0,1 до целого грамма, но только один. Почему? Поразмыслив, я пришел к заключению, что концентрация дурманящего вещества была везде одинаковой, различался только объем дополнительной примеси.

Про сам товар мне известно немного. Самые главные химические компоненты знают лишь избранные. Химическое сырье килограммами заказывают за границей. Смешивают уже на месте в «лабораториях» — в гаражах или подвалах. Бывали случаи, когда дельцы получали химические ожоги или отравление, делая эту дурь. С чем смешивают? Да с обычной травой, скошенной на соседнем поле, или обычным чаем, купленным в магазине или аптеке. Главное — это наркотическая основа дозы.

А теперь вспомните смерть 19–летнего школьника Эдуарда, о которой в феврале этого года писали все сайты. Он курил смеси в компании друзей. Одному парню стало плохо, а у Эдуарда остановилось сердце. Так вот, я уверен, что кто–то пренебрег правилом «одна доза в одни руки». Вот вам и результат — передозировка. Теперь понятно, почему не больше одного пакетика в одни руки? Шефу тоже неприятности не нужны.

Я ни разу не продал спайс школьникам. А они приходили и по одному, и шайками. На требование показать документ, подтверждающий их совершеннолетие, смеялись и уверяли, что им «и так везде продают». А после окончательного моего отказа компания, бросив парочку крепких слов, шла к следующему ларьку. Не знаю, кто из моих коллег способен продать отраву этим вчерашним детям. Видимо, им стыдно признаться, потому что на словах никто не продавал. На словах…

«Дадим прикурить»

Хозяина бизнеса я никогда не видел. Поговаривали, что жизнь нашего босса комфортно протекает где–то на Мальдивах, а в Риге он бывает наездами с проверками. Но я в это не очень верю. Очень уж нервная обстановка в последнее время сложилась вокруг торговли спайсами, пошли внутренние разборки… не очень–то полежишь на Мальдивах, если хочешь сохранить бизнес.

Таких боссов в Риге несколько. В свое время они поделили город на территории, каждый контролирует несколько точек. Все культурно и в рамках старых мафиозных традиций. Но прибыли оказались настолько сумасшедшими, что с год назад у старых хозяев появились конкуренты — молодые нахалы–новички. Пошел передел территории, порой перерастающий в настоящую войну между соседними точками.

Однажды с вопросом «конкуренты за последнее время не беспокоили?» мне вручили два огромных огнетушителя. «Это на всякий случай. А с конкурентами мы разберемся… Наглеют что–то… Дадим им прикурить».

Слышали про сгоревшие точки? Это вот кто–то кому–то дал прикурить. Не надейтесь, что ларьки жгут какие–то идеалисты, борющиеся с дурью. Это все внутренние разборки.

Клиент платит всем

И вот после случая с огнетушителями я серьезно призадумался. Сгореть на работе стало слишком уж реально. В любой момент в маленькое отверстие может полететь «коктейль Молотова». А я ведь даже не умею обращаться с этими огнетушителями. Ну, то есть инструкцию читал, конечно, но проверять ее на практике мне хотелось меньше всего.

С той поры каждый мой рабочий день проходил в невероятном напряжении. И даже страх, что с проверкой приедет полиция, стал отходить на задний план. О приезде полиции нас всегда предупреждали заранее. Я не знаю, откуда шеф черпал информацию, но полагаю, что без своего человека в рядах людей в погонах это было бы невозможно.

И еще одно начало меня беспокоить: я стал замечать, как много спайс–торговцев подсаживаются на собственный товар. Помните, я говорил, что мы собирались, выпивали? Так же ребята собираются и в других ларьках, а потом соображают: так спайс же дешевле и водки, и пива. Попробуем?

В конце концов у многих начинала просто ехать крыша. Они превращались в обычных клиентов, которых «сразу видно». Это уже не люди, а зомби. Многие, когда уже не осталось ни денег, ни ценных вещей, начинали угрожать бывшим своим хозяевам — мол, они все расскажут полиции. Наивные…

И еще: стало увеличиваться число агрессивных покупателей. Иногда возле ларька даже охрана от шефа дежурила.

Вообще в последнее время я насмотрелся… Особенно на девушек. Они, кстати, реже встречаются среди «спайсанутых», но уж если подсели, то ведут себя куда отчаяннее мужчин. Вот одна скулит передо мной:

— Пожалуйста! Мне очень надо… Я все что угодно сделаю. Хочешь меня? Давай за полграмма договоримся.

А в десятке шагов переминается с ноги на ногу ее парень. Полчаса назад он уже делал «заход» ко мне, но предложенный им в качестве оплаты сломанный мобильный телефон — это уж совсем никуда не годится.

В начале февраля я ушел с этой «работы». Ушел с неприятным осадком. И с четким пониманием того, что рейды полиции и редкие вылазки активистов «Стоп драгс» тут не помогут. Даже если предположить чудо — принимают новый закон и закрывают все точки, бизнес это не убьет. Если даже не будет ларьков, «дурь» продолжат продавать с рук. Спрос неизбежно порождает предложение, а уж на спрос в виде трясущихся рук и безумных глаз я насмотрелся, поверьте.

Меня утешает одно: я не стал убийцей, никого не отравил. И все равно теперь мне стыдно. И страшно, поэтому я не могу написать свое настоящее имя и место, где я работал. Все остальное, к сожалению, правда.

P. S. В этом рассказе мы изменили не только имя бывшего продавца спайса. Еще мы не указали район Риги, где он работал, и имена его боссов. Сейчас парень раскаивается, но еще он боится своих работодателей. Очень боится.